(Обзор выступлений и работ итальянских писателей ж критиков)
Прогрессивные тенденции в литературах капиталистических стран 1970е годы
Ключевое слово большинства книг в статей о прогрессивной итальянской литературе послевоенных десятилетий, большинства интервью, анкет, памфлетов, сатир и полемической переписки - это слово " impegno ", "ангажированность" точнее - "ответственность", невозможность отвернуться от человеческой боли и от несправедливости, необходимость в потребность "пропустить" через собственное сознание и совесть, сделать для себя предметом раздумий и труда не только те аспекты общественной жизни, над которым — ли голова поколения предшественников, во в конкретные злободневные политические явления, те, что занимают полосы газет в данный момент. Понятие "нмпеньо" подразумевает непосредственное участие писателей в культурно-политической жизни страны.
Вопрос о формах в пределах этого непосредственного участия - основной вопрос полемики, охватившей прогрессивную итальянскую прессу. Писательница Люче Д'Эрамо в рецензии на сборник "Смелость и ничтожество интеллигенции" (17) ставит его крайне остро: можно ли говорить об отзывчивости, и, если угодно, о порядочности писателя, который озабочен мировыми проблемами, "скорбит о вечном", во как бы не замечает, что творится вокруг него?
На собственный вопрос писательница отвэти ла решительно, и не словом, а делом: вслед за "Отклонением" ( Devia zione , 1979), глубокой автобиографической книгой о годах итальянского и германского фашизма, о вневременных и наднациональных аспектах чтой опаснейшей идеологии, Люче Д'Эрамо в конце 1981 г. выпустила роман "Группа Ноль" ( Nucleo Zero , 1981), своеобразный анализ феномена ультралевого терроризма 70-х годов.
Главное оружие литератора, считает Люче Д'Эрамо, -его художественное творчество. Но в конкретный период, переживаемый сейчас Италией, едва ли не первый долг каждого интеллектуала еще до того, как тема найдет свое художественное выражение, оперативно реагировать на общественные события, выступая в прессе, четко я недвусмысленно формулируя свое к ним отношение, Люче д'Эрамо считает вполне закономерным, что видные писатели Италии - Вольпони ( Volponi P .), Кальвино, Пава, Моравиа, Каосола, Парим, Джудичи ( Giudici G .), Роверои ( Roversi R .), Камон ( Camon F .), Малероа ( Malerba L .), Сангуинэти ( Sanguneti E .) - в последнее время часто обращаются к жанру публицистики; "то, подчеркивает, она, самым лучшим образом свидетельствует о глубокой политизации итальянской культуры.
Вопрос о роли публицистической деятельности крупных писателей в современной общественной ситуации ставит один из ведущих сотрудников леворадикального еженедельника "Экпрессо" ( Bapreeao ,' Bjqiia ), Нвлло Айелло, анализирующий в книге "Писатель и власть" (2) "эльзевиры". "Эльзевир" – это, шрифт, которым в газетной верстке обычно набирают статьи уважаемых литераторов. Метонимически и сами эти статьи приобрели в газетной практике имя "эльзевиров". Айедло о тревогой отмечает, что нередко эти статьи знаменитых писателей грешат "литературностью", самолюбованием и особым "культурным нарциссизмом" (2, 0.168). "В статье, помешенной бок о бок о отчетом о реальных фактах, не должно быть места фальши, ибо фальшь еще сильнее бьет в глаза от соседства о заведомой правдой, правдой крови в трагедия, а вто, увы, случается еще слишком часто" (2,0.174). "Эльзевир", считает Айелло, дает возможность уйти от реальной проблемы, заслонить факт литературой, трагизм конкретных событий - остроумным, парадоксальным, во иногда вовсе ненужным абстрактным умозаключением, хладнокровным морализаторством. Чем выше профессионализм писателя, предупреждает Айелло, тем больше опасностей подстерегает его на стезе публицистики. И тем почетнее удачи тех, кому удается выдержать конкуренцию о "поэзией факта": среди "апостолов правды" Айелло называет Шашу и Кальвино.
Проблема писательской честности сопрягается у Айелло со множеством чисто "поэтических" проблем: стиля злободневной книги-репортажа или статьи-репортажа, соотношения тайна*" и документа, допустимости осуждения в литературном эссе, публицистической статье реально существующих персонажей и т.д. - оловом, наряду о размышлениями о силе печатного олова Айелло в Люче Д'Эрамо о болью пишут о слабости того же печатного олова.
"Кризис печатного олова" - часто повторяющийся языковый блок в критической литературе последних лет. О кризисе слова шла речь и во время дискуссии в периодике в 1977 г. "Мужество, страх, оптимизм и пессимизм в сегодняшней Италии" (1977) и в статье Джулиано Граминьи "Ложь романа" (24). Девальвация печатного слова в представлении наших авторов связана в первую очередь с тем, как действительность сегодняшней Италии отражается на газетных страницах. Люди привыкают спокойно читать каждый дань в газетах и слышать по телевизионным программам репортажи о кровавых похищениях, убийствах, стрельбе, взрывах, сотнях жертв, - еще двадцать лет тому назад об атом невозможно было бы писать как о чем-то обыкновенном, привычном. 7 газетчиков выработался для таких репортажей соответствующий тон, набор клишированных и потому не застревающих в памяти читателя фраз. Язык чем дальше, тем бесповоротной лишает себя экспрессивных возможностей. То же происходит и с лексиконом текстов другого рода, которые по замыслу должны были производить не менее ошеломляющий эффект, а на деле опять-таки не производят почти никакого; речь идет о политических документах, манифестах, коммюнике "Красных бригад" и прочих "ультра". И эти штампованные, похожие один на другой тексты, отмечает Граминья, "проскальзывают мимо сознания читателя, не оставляя никакого следа".
Однако, несмотря на категоричность этих выводов, в Италии нашлось кому сказать решительное "олово в защиту олова". Именно эта тема оказалась центральной в интервью, которое широко известный не только в Италии писатель Леонардо Шаша дал корреспонденту газеты "Республика" Сандро Виола. На вопрос интервьюера: "Что вы думаете о "кризисе олова?" (50, о.б), Шаша ответил, что трудно говорить о полном бессилии печатного олова в эпоху, когда газетный диет - единственная валюта, которой можно выкупить человеческую жизнь, остановить смертоубийство., Он напомнил, что зимой 1980/61 г. в обмен на жизнь похищенного прокурора Д'Урсо "Красные бригады" требовали лишь одного -
в крупных итальянских газетах нескольких своих
программных документов. Те же требования, наряду о прочими', выдвигали ультралевые террористы во времена "Дела Uo po " за два о половиной года до похищения Д'Урсо. Похищения - шантажи о целью насильственной публикации в газетах документов террористических групп зарегистрированы в Италии 67 раз за последние три года. Франко да Белла, бывши! в ту пору директором "Коррьере делла Сера* (" Corriere della Sera ", Milano ), еще до трагедии Моро прочел своим сотрудникам текст послания "Если меня похитят", он запрещал даже под угрозой собственной гибели публиковать на страницах его газеты материалы, которые могут навязывать редакции террористы-похитители. Покушения на видных журналистов, убийства писателей, публицистов и издателей (например, Джанджакомо Фельтринелли), - может ли быть, считает Шаша, более явное подтверждение того, что печатное олово еще не окончательно утратило авторитет и силу, что его смертельно боятся, что о ним готовы воевать не только оловом, но и оружием? Именно этой верой в силу слова продиктован ответ писателя на вопрос о "выборе между литературой факта и художественной литературой, осмысляющей факт". Шаша недвусмысленно заявил: "Я - за литературу. Иногда она говорит больше правды, чем история" (50, с.7). Сандро Виола комментирует это высказывание Шаши: во воем его творчестве, начиная со "Смерти Инквизитора" ( Morte dell ’ inquisiture , 1964) о романов "Исчезновение Майораны" и "Люди о кинжалами" ( La scomparsa di Maiorana , 1975; I pugnalatori , 197б) и до романа "В стане неверных"(" Dalle parti degli infedeli ", I960), - во всех этих книгах, построенных на документальных исторических данных, "история неотделима от вымысла, документальное исследование - от писательского комментария, и Шаша не только опирается на историю, но и разъясняет ее, , преображает, дополняет своим человеческим опытом" (50, о.7). Впрочем, трудно в применении к^его книгам говорить о вымысле, подчеркивает критик; у Шаши вое, что не факт -это всегда гипотеза, правоту которой нельзя доказать, но я опровергнуть также невозможно. В интервью был затронут несколько необычный аспект взаимоотношений "вымысел/действительность" в творчестве Шаши: "провидческий", по выражению писателя Арбазино, характер его квит "Контекст* я "Годе Модо" ( II Conteeto , 1971, Todo Modo , 1974). Говоря o "провидческом аффекте", репортер имеет в виду следующие факта. В 1976 .г. по роману Швшя "Тодо Моде", рассказывающем о загадочном убийстве влиятельных политических деятелей, в Италии был снят одноименный фильм, где главную роль играл .актер Джан Мария Волонте, "до ужаса" похожий на Моро. Это совпадение показалось особенно мрачным через два года, когда то, что случилось о Моро, почтя зеркально повторило судьбу персонажа романа.
При постановке странного, на первый взгляд, вопроса об "ответственности" Шаши за трагедию Моро Виола опирается на интервью, данное Шашей сотруднику журнала "Эуропео" (" Europeo ", Milano ) через несколько недель после известия о смерти Моро. Тогда, судя по словам Виолы, "сам писатель признавался, что он ошарашен и не в силах полностью снять о себя ответственность" (50, о.6). "Возможности литературы, - и разрушительные, и созидательные, - еще не изучены" (50, о.?), - на такой ноте завершается интервью. "И зти возможности должны быть использованы как можно шире именно в тех целях, в каких использует их неутомимый исследователь и правдоискатель Шаша", - убежден публицист Энцо Бьяджи, рецензент нашумевший книги Шаши "Дело Моро* (6).
Поток печатных работ о похищении и убийстве Моро, который хлынул на итальянский рынок уже в 1978 г., сразу же после завершения трагедия, анализирует известный журналист и писатель Витторио Горрезио в статье "Дело Моро привлекает читающую публику* (23). Бьяджи в рецензии на •Дело Моро* отмечает, чем книга Шаши отличается от массы прочих публикаций яа ту же тему: ее автора интересуют в первую очередь яе действия террористов, а реакция яа зтн действия всех слоев итальянского общества, в частности,, позиция средств массовой информация. Это больше всего тревожат Шашу. Ее случайно, вое гонорары за издание его книги на двух языках заранее предназначались Институту Культурной Антропологии в Палермо, сотрудники которого занимаются проблемами массовой коммуникации я особо - поведением органов итальянской массовой информация в течение пятидесяти пятя дней заключения Моро. Выводы из их анализа еще не опубликованы, приговор же Шаша последователен я суров: он уверен, что в 1978 г. газеты я телевидение, считая, что спасают жизнь Моро, объективно помогали "бригатистам" та же история повторилась и в 1980 г" во время похищения прокурора Д'Уроо. Шаша, подчеркивает рецензент, призвал итальянцев обратить внимание на собственное поведение, я в первую очередь яа собственные промахи, яа поступки, которые в какой-то мере могли объективно "играть на руку" террористам я от которых следует воздерживаться в будущем. Вот пример подлинного "нмпеньо", утверждает Бьяджи: вот книга-памфлет, написанная в интересах всего общества, в целях предотвращения новых трагедий я без всякого страха перед теми последствиями, которые, как понимает каждый, могут подстерегать автора такого .памфлета "в наше время и в нашей отраве* (6, о.9).
"Моя цель - расследовать дело Моро. Расследовать до конца. Пока это не случится, я не могу писать никаких других книг. Боюсь только одного, - что я не смогу валя-оать о деле Моро правду, потому что мяв т дадут ее -ват писать", - заявил Шаша в октябре 1978 г. в интервью корреспонденту "Паззе Серы" (Цят. so 16).
Рецензент "Паззе Серы" ; Феличе Килавтя- условно дает эту квиту ва пять больших частей: I ) Шаша о Сицилии как о модели Италии; 2) терроризм; 3) католицизм; 4) мафия; б) "правда писателя" - (Шаша о соотношении документа и вымысла, о роли "метафоры", т.е. - расширительно -о месте художественного вымысла в его творчестве" ( II ).
Шаша - сицилиец и его кровно интересует судьба этого острова - самой отсталой, неграмотной провинции страны. Раскрывая замысел этой книги, он подчеркивал, что не одно "христианское сострадание" и социальное неравнодушие побуждали его в течение многих лет подыскивать свои сюжеты в сицилийской истории, в сицилийской современности. "Сицилия сосредоточила в себе все противоречия, - не только итальянские, но и европейские, - до такой степени, что я считав ее метафорой сегодняшнего мира* (49). Шаша имеет в виду прежде всего две "активнейшие силы зла, которые в сицилийской действительности выражены наиболее амблема-тично. Ярче, чем в других провинциях и странах мира" (там же). Эти силы - мафия и католицизм.
Мафия, как и политический терроризм, держится на узаконенном беззаконии: это сходство позволяет Шаше в своей ненависти объединять "каморру" и "Красные бригады" под общим названием "бандиты". Шаша неутомимо борется о обеими этими "язвами современности" в своих книгах, статьях и устных выступлениях.
Подобно тому как сицилийская мафия является в сознании Шаши лишь "метафорой современного бандитизма", мощнейшая сицилийская церковь символизирует для Шаши и "инквизицию, и масонство, и любые другие всемогущие закрытые общества, в которых воля человеческой личности - ничто перед волей неведомых повелителей мира, имена которых нам лишь предстоит обнаружить" Щ). Характерно, что в своей инвективе но адресу внегосударственной тайной организации Шаша оказался провидцем: опаснейшую масонскую организацию, пронизавшую все районы, все слои общества Италии и - тесно связанную о уголовным миром, а также о миром террористов, организацию более мощную, чем весь государственный аппарат Италии, возглавляемую финансистом Личо Дкелли и известную под кодовым названием "П-2" ("Политика-2" или "Пропаганда-2"), раскрыли через два года; Критики отмечали совпадение .судеб главного героя новой книги Шаши "В .стане неверных"(10). Андкело Фикарры, затравленного ватиканской иерархией в 5О-х годах, и нашего непосредственного современника прелата Кунга, пострадавшего от преследований Ватикана в 1978 г. Этот феномен "предвидения", по мысли Шаши, - результат его пристального внимания к жизни общества: "Реальность иногда предвосхищает, иногда продолжает мои книги лишь потому, что я стремлюсь сделать их частью реальности, сделать их такими же правдивыми, четкими и беспощадными, как эта неподкупная реальность..." (48, 0.12). Эта позиция писателя отражается на сочетании вымысла я документа в его книгах. Стали традиционными сопровождавшие выход каждой новой книга упреки критики в том, что Шаша, отталкиваясь от документальных данных, подает возможную развязку как действительную, и не трудится обозначить, где кончается история и начинается вымысел. Шаша убежден, что такое обращение с историей "отвращает читателя от пессимизма", спасает его от грустного сознания собственного поражения: ибо если некое историческое событие так и осталось в анналах таинственным, неразрешенным, не лучше ли попытаться логически обосновать хотя бы один "наиболее правдоподобный" его вариант?
В 1981 г. в издательстве "Эйнауди" вышла еще одна книга Шаши "смешанно-исторического" жанра - "Театр памяти" ( II Teatro della memoria ), которую писатель считает "программной" в своем творчестве. "Театр памяти" призван продемонстрировать "полную безвыходность истории, наше бессилие перед ней. Память может играть с людьми любые шутки до тех пор, пока они не осмелятся призвать ее к порядку, победить ее догадкой, логикой, творчеством" (31). Сюжет книги, как это типично для Шаши, основан на реальных событиях: в 1926 г. на провинциальном кладбище близ Колленьо полицейские нашли полубезумного, не помнящего собственного имени человека, который через несколько месяцев под именем "потерявшего память из Колленьо" стад всеитальянской знаменитостью. Скандал вокруг этой странной фигуры связан с тем, что две семьи из ' разных городов Италии заявляли на "потерявшего память" свои права, две жены посредством суда пытались отспорить "законного супруга". Никаких решающих фактов история не сохранила для будущих поколений. Шаша предлагает свой писательский выход из этой парадоксальной ситуации: добавляет от себя сложную интригу с отпечатками пальцев, с крупным мошенничеством типографа Брунери, который пытается скрыться от законного суда столь оригинальным способом. Интервью Шаши в "Репубблика" кончается "программным* заявлением^ "Я очень хотел бы знать, как все это было на самом деле. Но коль мне этого знать не дано, пусть об этом узнает хотя бы читатель... Я уверен, что для него вое тах и было, потому что так могло я должно было быть... Главная задача писателя - принять на себя тяжелейший труд, помочь действительности, и прошлой и будущей" (31, с.16).
Эти спорные тезисы Шаши симптоматичны в отношении всей итальянской политизированной прозы нескольких последних лет. Об этом свидетельствуют и мнения авторитетных критиков Аурелио мяннонне (33) и Дкулиано Дзинконе (52), и статистические данные, собранные и приведенные Коррадо Адашасоы в обзоре "Когда мы играли в сыщиков-разбойнююв (итальянский вариант политико-криминального ремана)" (4) i Критик считает, что большинство произведений литературы "импеньо", пытающихся разрешить реальные общественные проблемы сегодняшней Италии, принадлежит не к документальному, а к "смешанному", или "фантаполитичес-кому" жанру, в котором конкретные детали и обстоятельства, реальные имена, сообщения о действительно имевших место покушениях, преступлениях, заговорах сочетаются со смелым вымыслом, с попыткой разгадки преступлений в обход полиции и суда. В таких книгах, как правило, половина персонажей носит вымышленные фамилии, четверть - чуть измененные реальные, последняя четверть - вполне реальные. Такому роману "нельзя верить и одновременно необходимо верить, если только читатель способен верить", - так заканчивает Ауджиас свой обзор.
В этом обзоре и в статье Феличе Пьемонтезе, напечатанной в "Паэзе Сера" в августе I960 г., под названием "Кто похитил студента, по уши увязшего в политике?" (38) разбирается, в частности, роман Марко Ломбарде Радиче и Луиджи Манкони "Работая бок о бок" ( Lavoro ai fianchi , I960). Это политический детектив, действие которого происходит во время "Дела Моро". Авторы книги - первый из них врач, второй социолог - принадлежат к "поколению контестации", составившему ядро молодежного "бунта" в 1968 г., и основной пафос их последних книг - пропагандистский пс отношению к их же товарищам, до сих пор сохранившим "иллюзии молодости" и поэтому подверженным "опасному обаянию экстремизма". Фабула романа "Работая бок о бок" достаточно знаменательна: полицейский комиссар получает , взятку неведомо от кого, поэтому не может вернуть "гряз-', ные" деньги и оставляет их себе; он натыкается на факты вопиющих правонарушений в собственном полицейском управлении, но при первой же попытке дать делу ход сталкивается с угрозой шантажа и полного крушения репутации. Интрига завязана в тугой клубок, единственный выход - самоубийство комиссара. Дкованни Массари в статье, опубликованной в журнале "Тутоолбри" (30), Ф.Адорнато в статье "Верните нам Марло" ( I ) ставят этот роман в единый ряд с несколькими подобными по духу и строению книгами - о детективом Карло Бернарда "День убийств" ( II giorno degli aesaeeinii , I960), действие которого происходит "изнутри" организации "Красные бригады" (рецензенты единодушно отмечают очевидное влияние на автора этой книги, как, впрочем, и на многих других писателей этого направления, "Бесов" Достоевского), о романом Секондо Синьорони "Свидетельство обвинения"( Signoroni S . Il testimonio dell ' accusa , 1978), o романом П.М.Пазинетти "Центр" ( Centro , 1979 ), a также с многочисленными детективами популярного "криминального писателя" Италии Лориано Маккиавелли. В интервью, взятом у Лориано Маккиавелли писательницей Марией Ятости в 1979 г. для газеты "Паэзе Сера" С26), писатель прокламировал свой подход к задачам "ангажированного автора детективов": "Мое негодование по поводу реального положения дел нередко облекается в форму детективного романа, но для левых писателей пока что нет иного выхода, чем взять у коррумпированной буржуазии привычные ей буржуазные формы искусства и наполнить их новым, собственным содержанием".
Проблемы ангажированной криминалистики исследует Аурелво Миннонне в обзоре, опубликованном в "Увита" летом 1981 г. (33). Основное место в нем отведено "фанта-политическому" роману Диего Дзанделя "Бойня в честь президента* ( Zandel D . Massacro per un presidente , 1981). Автор этой книги стремится дать свой ответ на самый наболевший вопрос: кто именно стоит за спиной "бригатиотов", какая свяа (а это, несомненно, крупная политическая сила) руководит их кровавыми акциями, или, выражаясь языком яшдьянских газет - каково имя "Великого старика" (Огап vecchio ) или "Кукльника" ( burattinate ), ТОГО, КТО Дергает за нитки "красных марионеток?".
Главный герой романа Рауль Радосси (он "инфильтрирован" в состав "Красных бригад" как полицейский осведомитель) задается той же целью и нащупывает нити, ведущие к одному из парламентских лидеров, сенатору Фаринн (под этой маской читатель легко угадывал фигуру члена Совета Республики Аминторе Фанфани), и тем самым подписывает себе смертный приговор. В качестве эпилога романа читателю предлагается короткая газетная заметка "Анархист Рауль Радооои покончил о собой в тюремной больнице*.
Автор "Бойни в честь Президента" берет на себя ответственность назвать во всеуслышание имя "Великого старика*, "кукольника" - сенатора Фанфани. Возможно ли о той же откровенностью провести это разоблачение в реальной жиани, в газетах, в. суде? В этом решительно сомневается, сотрудник журнала "Туттолибри", писатель • публицист Оресте Даль Буоно, бывший служащий системы Риццоли, демонстративно покинувший прежнее место после того, как разыгрался скандал по поводу тайных связей руководства издательства "Риццоли" о главой организации ЗТ-2" Лияо Джвлг* ли. Дель Буоно рецензирует роман Маосимо Фвлизати и Андреа Сантини "Агава", вышедший в том же издательстве "Риццоли" через несколько-недель после этого скандала (16). Название романа символично: "Агава - самое живучее на овете растение, которое, будучи сломано, вырвано, выкорчевано, вырастает опять там, где сохранился хотя бы маленький кусочек его корня". Нетрудно разгадать нехитрую символику: в названии авторы пытались отразить живучесть, эластичность, отвратительную мощь той "раковой опухоли итальянского общества", которой в течение многих последних лет являлась масонская организация "П-2". Дель Буоно призывает читателей, "оценивших по достоинству на примере двух-
трех книг вою огромную серию политических паотишей, написанных о самыми благими целями, но, увы, ущербных там, где встает вопрос о правде, о жизненной и художественной правде", обратиться о особенным вниманием к серьезным и глубоким книгам на ту же тему, из которых он особо рекомендует две - "Внутреннюю Жизнь" ( La vite inferiore , 1978) Моравиа и "Группу Ноль" Люче Д'Эрамо.
Наиболее серьезная из работ о "Внутренней жизни" -8то публицистическая книга, изданная Нелло Айелло "Интервью с неудобным писателем"1', в которой отмечается, что в "портрете поколения шестьдесят восьмого года", созданном Моравиа, главная черта молодежного бунта тех лет -его ярко выраженный антифашистский характер в отличие от террористических молодежных движений 70-х годов. Сам писатель также подчеркивал важнейшее значение этой темы для всего его творчества. "Фашисты для меня не протестующая молодежь, они - потенциальные убийцы, и этим вое оказано. Антиконформизм, борьба одиночек занимают меня еще со времен романа "Равнодушные". В романе "Внутренняя жизнь* я хотел проследить самые сокровенные истоки терроризма, разобраться в самых существенных проблемах" '.
Критики, высоко оценившие роман - Д.Порцио (41) Дж.Пандини (36),' - единодушно отмечали, что это *• одна из "самых типичных для Моравиа" книг, и что ее сверхсложность, психологическая и языковая, - все это "оправданно, ибо 4 принадлежит перу Моравиа, переплавлено в горниле его таланта, проникнуто огнем его беспокойства, его "импеньо" (36, с.4И).
Вышедшая в самом конце 1981 г. уже упоминавшаяся выше книга Люче Д'Эрмо "Группа Ноль" привлекла внимание критики по многим причинам. Во-первых, в силу необычной биографии ее автора: в 1944 г., восемнадцати лет, Люче Д'Эрмо, дочь одного из крупных фашистских иерархов,убежала из дому и отправилась в Германию, чтобы "собственными глазами увидеть и понять, что там происходит" (18). История ее скитаний - она попала в Дахау, бежала оттуда,, была арестована вновь, оказалась в концентрационном лагере - легла в основу документальной книги "Отклонение". Эта книга стала литературной сенсацией, была переведена на многие языки мира. "Все, что рассказано в ней, правда" (18). Однако успех книги "Отклонение", по свидетельству критиков, нельзя приписывать лишь уникальности биографит-ческого материала. Во всех рецензиях на нее отмечается глубина и сила писательского таланта Люче Д'Эрамо, тонкое чувство "слова, фразы, детали".
Роман "Группа Ноль" 'потряс итальянскую читающую публику' , вызвал множество откликов, интервью, газетных статей. В основу романа легли, во-первых, газетные факты, а во-вторых, личный опыт писательницы, которая в течение восьми лет собирала материал сначала в Латинской Америке, затем в "РГ и, наконец, в Италии. Избрав наиболее злободневную тему для Италии наших дней, ока создала откровенную, нелицеприятную, полемическую книгу*
Критик "Эспрессо", Паоло Мьели (32) отмечает, что в "Группе Ноль" налицо все черты традиционного "фантаполити-ческого" романа. Некоторые персонажи явно вымышлены, дру-> гие едва ли не портретам: двое молодых террористов, протагонистов романа, очень напоминают знаменитую чету экстремистов - Валерио Морруччи и Адриану веранду, которые были арестованы веоно! 1979 г. в Риме. Само название этой шмышленной группы из девяти "независимых" террористов -"Группа Ноль* - перекликается о названием реально существовавшей организации, раскрытой в Риме в феврале 1977 г. • связи с убийством журналиста Витторио Оккорси, так называемой "Группы Франчн" или "Год Ноль". Таких перекличек и в спеете, и в деталях множество, и Люче Д'Эрамо в интервью журналу "Эуропео", которое вышло под названием "Нам бы вашу храбрость, синьора!" (13) пришлось особо оговорить, что группа террористов в ее романе - вымышленная. Паоло Мьели прослеживает соотношение "эстетики документальности" , присущей всему творчеству Люче Д'Эрамо, о "эстетикой детектива", характерной, по его мнению, на современном этапе для итальянской политизированной прозы. Новый роман Д'Эрамо, по мнению автора рецензии, можно рассматривать как воплощение ведущих тенденций итальянской литературы последних лет, он может стать символом целого литературного этапа и его достойным завершением.
Тема терроризма наряду о темой мафии остается важной основой процветающего ныне жанра "фантаполитического детектива", но в той же степени она определяет и судьбы другого распространенного жанра - памфлета, "сатирической нравоописательной энциклопедии", как называет его журналист Франко Фано в обзорной статье "Некоторые неутомимые апостолы катастроф" (20). "Апостолы катастроф", по мнению критика, - это в первую очередь писатели и журналисты Арбазино, Скальфври и Еьяджи, каждый из которых выпустил в последний год, один или в соавторстве, по "острой и нетерпимой" книге. Все они давно разрабатывают жанр памфлета: Арбазино издал в 1977 г. сборник "Итальянские призраки" ( Arbaaino A . Fantasmi Italiani ), в 1978 - "В этом государстве..."( Il que s to stato , 1978), книгу, само название которой звучало достаточно вызывающе, так как слово "Государство", обычно начинающееся по итальянской традиции с большой буквы, здесь демонстративно пишется о маленькой} книга эта была задумана как "упрек итальянскому обществу в том, что оно ни в самой малой степени не переменилось после смерти Uopo , которая должна была бы кое-чему нас научить" (14). В I960 г. поток критических статей последовал за выходом книги Арбазино "Страна без"( Un paeee вепса, 1977). Памфлет оказался настолько едким и беспощадным, что сам автор попытался смягчить первое впечатление от "Страна без"'и одновременно о выходом книги опубликовал заметку "Чем занимается Прекрасная страна? Мечтает и спорит..." (3). "Я верю, что через несколько лет мы начнем потихоньку разбираться в нашей действительности... Я верю, что самые молодые из нас решат для себя то, что мы не решили до сих пор, отчасти по нежеланию и инертности, отчасти по неспособности и невезению..." Этими "утешительными" заявлениями, по мнению критика Джванни Рабони, Арбаэино тщится и не может "подсластить горькую пилюлю" (42). Критик Дщ.Нашим-бени (35) подробно разбирает структуру книги, которая целиком определяется однотипными названиями глав: "Страна без памяти... без истории... без прошлого... без опыта... без величия... без достоинства... без настоящего... без умения понять себя... без желания понять себя..." и т.д. Книга Энцо Бьяджи, видного итальянского литератора, вышедшая годом позже, носит явно полемическое название I "Прекрасная страна" ( Biagi в. Il bel Paeee . 1978).
По стилю и по духу это - продолжение предыдущей книги того же автора, "Италия" ( Italia f 1976). И "Италия" и "Прекрасная страна" по составу так же "энциклопедичны" (такое определение предложил М.Пасси), как "Страна без", но "относительно добродушны". Этого нельзя сказать о книге "Как же мы начнем...'{ Come anulano a . cominciare , 1981), написанной Бъяджи в соавторстве с наблюдательным журналистом, главным редактором газеты "Репубблика" ( Repubb lica , Roma ) Эудженио Скальфари (именно он в 1976 г. задумал и издал свою совместную о Дкузеппе Турани, ставшую сенсацией года книгу "Раса хозяев. История государственной буржуазии" ').~В интервью "Туттолибри" (45) авторы объясняют название своей книги прямой полемикой о "извиняющейся" статьей Арбазино "Чем занимается Прекрасная страна? Мечтает и спорит" (3). По их признанию, они были "подавлены и встревожены стремлением Арбазино разбавить медом весь яд своего памфлета" (45). Арбазино, отмечают Бьяджи в Скальфари, готов начать все сначала -историю, культуру, политику... Но на какой основе собирается он строить новое здание? Уж не на старой ли, гнилооть которой он с таким блеском и юмором продемонстрировал в своей книге? Книга "Как же мы начнем..." написана в эпистолярной форме, о обязательным обращением в начале каждой главы - "Дорогой Энцо...", "Дорогой Эудженио..."" все главы перекликаются о главами памфлета Арбазино: письмо о политике, о культуре, о социологии, печати, экономике, нравах. Упругий, жесткий стиль и лаконичность изложения в этой книге, по мнению критика Ракеле Энрико (19), свидетельствуют о молодости, неисчерпанности, обширных возможностях жанра памфлета в итальянской литературе ближайших лет.
В декабре I960 г.г "Увита" ( Unita , Ноша) поместила обзор Дмафранко Берарди, посвященный "крайне важному" для текущего этапа итальянской прозы жанру (5). Это жанр "весьма заслуженный, стоит вспомнить Мандзони, и в то же время юный, и в своей современной ипостаси очень примечательный". Речь идет об историческом романе "о ключом", интерес к которому у итальянских прозаиков в последние ' годы резко возрос.
Статья Берарди суммирует многочисленные критические отклики на роман известного ученого-медиевиста* и семиотика, профессора Болонского Университета Умберто Эко "Имя Розы" ( II nome dalla Нова, i960).Это увлекательный детектив из времен средневековья, со стремительной интригой, множеством культурных аллюзий (некоторые из них способны оценить только медиевисты-профессионалы) и в то же время о такими сюжетными моментами, которые могут при желании быть истолкованы как прямые намеки на действительность современной Италии. Один из читателей романа, по свидетельству Эко, сказал, что "у него было такое чувство, будто он читал показания Патрицио Печи" (Печи - один из "раскаявшихся бригатистов") (7). Средний читатель, неспособный оценить "средневековье в роман"", воспринимает его, по свидетельству дж.Манакорды, однозначно: "описана кровавая баня, которую устроили политики..." (7). Сам автор не отвергает остро современной подоплеки сюжета о цепи таинственных убийств в монастыре в ХП в.: "Я начал всерьез подумывать о том, чтобы написать эту книгу, во время дела Моро" (29). Берарди выделяет именно этот "современно-аллюзивный" пласт толкований как наиболее важный о в настоящий момент. Все прочие исторические романы - а их * в статье разобрано около десятка - Берарди также рассматривает только с этой точки зрения, выделяя, в частности, тему борьбы за*секуляризацию. Автор романа "Мятежник" ( II Ribella , 1981) Карло Кассола в своем интервью "Туттолибри" (8) ссылается на обзор Берарди и полностью соглашается с основными его положениями. Свой роман он охотно ставит в ряд "произведений, посвященных борьбе за секуляризацию мысли - и шире - за освобождение от пут, которыми связывает человека церковь в ее современном состоянии". "Формально STO рассказ о делах прошлого, но на самом деле я не спускаю глаз о событий сегодняшнего дня",-заявил Кассола другому корреспонденту, Ч.Рвцди (22, о.512). Действие "Мятежника" происходит в П в. нашей эры, в среде первых христиан, но и автор, и критики единодушны в определении, что это роман "об историческом компромиссе".
Роман известного германиста Итало Алигьеро Кьюзано "Ордалия" ("Суд Божий") по сюжету "укоренен" в X в., однако и Кьюзано, и рецензенты романа сходятся в том, что "это исторический, политический, приключенческий и плутовской роман об обманах, которые чинит людям церковь вот уже две тысячи лет, и о том, когда же людям надоест терпеть эти обманы" (12).
"Развенчать обманы церкви" - главная цель, судя по многочисленным высказываниям автора, еще одного "полу-документального" романа - "Притворство Парив" ( La fin zione di Maria , 1981). Фульвио Томищы."Само уже название моей книги - это некая программа" (40). Действие происходит в ХУЛ в. в Венеции, в атмосфере преследований со стороны инквизиции, взаимной слежки, лжесвидетельств и попыток "спекуляций на святости".
Еще одна большая группа перекликающихся между собой . произведений объединена Ромоло Рунчини, автором обзора "Рыцари страха" под рубрикой "Апокалиптическая литература" (44). Рунчини утверждает, что "число антиутопий на наших книжных прилавках за последние три года резко возросло". Особое внимание критика привлек "фантаполитический" роман Альчиде Паолини "Красота" ( La Bellezza , 1979), действие которого происходит в 90-х годах XX в.
Темы, вдохновившие автора этого произведения, актуальны а значительны, - речь в романе идет о конфликте личности и механической цивилизации, об утрате чувства прекрасного, об угрозе тоталитарной диктатуры, -но, по мнению некоторых критиков, этот роман все же вторичен, претенциозен, высокопарен.
Среди моря "антиутопий" Карло Кассола в обстоятельной книге "Литература и разоружение" (9) выделяет "островок хороших и полезных книг", среди которых на первом месте, по его мнению, долены стоять романы Паоло Вольпони "Телесное" ( Corporale , 1974) и "Обеспокоенная планета" ( II pianeta irritabile , 1978). В обеих книгах действие начинается после атомного взрыва, и в нем участвуют несколько уцелевших существ. Характерно, что сам Карло Каосола в последние годы выпустил два романа на ту же тему: "Выживший" ( II SupeMtite , 1976) и "Звериный рай" ( il paradiso degli Animali , 1979)" И они ПО убедительности не уступают романам Вольпони. Выбор Кассолой темы ядерной угрозы для теорэти ческого анализа современной литературы и как темы в своем творчестве не удивителен: именно он возглавил движение протеста крупных писателей Италии, философов, социологов, журналистов просив производства нейтронной бомбы.
Борьба за человечность против бесчеловечности в литературе принимает или форму романа "антиядерного протеста", как в случае Касоолы, или форму "антифашистского романа", разработанную многими выдающимися итальянскими писателями - Дж. Амендолой. Витторио Горрезио, Альберто Бевильакуа, Пьеро Кьярой. Большинство "антифашистских романов", вышедших в Италии в последние годы, питается сюжетами, дочерпнутыми из эпохи конца 20-х - 30-х годов, затрагивает события второй мировой войны. Дня Амендолы, Горрезио, Моравиа эти годы совпадают о порой молодости, романы их написаны в автобиографическом, часто в ностальгическом ключе. Книга Дюрдао Амендолы "Остров" ( Un iaola , I 981),непосредственно продолжает том его воспоминаний "Казненный выбор* ( La scelta di vita , 1978), .посвященный памяти его отца, Джованни Амендоли, писателя, философа, публициста,, пламенного антифашиста и крупного государственного деятеля. Амендола наряду с Антонио Грамши и Пьеро Гоббетти относится к числу наиболее известных жертв итальянского фашизма. В "Острове", по мнению А.Пировано, "органично развивается тема "жизненного выбора" (39). "В своей последней книге Амендола о исключительной силой убеждения воссоздает года борьбы Народного фонта во Франции, куда он вынужден был эмигрировать, условия подпольной партийной борьбы, ссылок, арестов", - отмечает историк Никола Транфалья в статье "Другая Италия Амендолы - из изгнания в ссылку" (51).
В обзоре Пьеро Боргини "Поразительные битвы обыкновенных коммунистов" ' перечислено немало произведений, написанных с тех же позиций и в той же интонации, что и "Остров" Амендолы. Речь идет и о романе Итало Николетто "Письма из тюрьмы, из ссылки, из изгнания...{ liooletto J . Lettera del prigione , 1980), И О книге Оттьеро От-тьери "Хорошее общество ( Ottieri O . La buona aoolata , 1978), о борьбе с фашизмом римских юношей, участников Сопротивления^ о романе "Молодость" Парно Канконы (Сап- cognl M . La giovent u, 1981). C особенной теплотой автор обзора пишет о "Наивной жизни" Витторио Poppe зио ( La vita ingenua , 1980). известного писателя-антифашиста. Его "честная, чистая, нужная" книга единогласно удостоилась самой, пожалуй, весомой из литературных премий Италии, премии "Стрега".
Награжден почетной премией и роман Паоло Вольпони "Метатель копья" ( Volponi Р. Il lanciatore del giavelotto , I 981). Критики склонны считать его "лучшим из романов писателя". Журналист Клаудио Марабини в обзорной статье (28) сближает последний роман Вольпони о последним романом Пьоро Кьяры "Увижу ли Сингапур?" ( Vedr o Singapore ?, 1981), отмечая, что для этих двух писателей ЭО-е года - время действия их "лучших книг" - уже история; они в ту пору были еще детьми, и обе книги по интонации чем-то напоминают "самое замечательное произведение о предвоенном детстве" - сценарий "Амаркорд" Феллини. Герой романа Кьяры находится в той ранней поре юности, когда "жизненный выбор еще лишь предстоит сделать" (21, о. 105), когда "гипнотический страх перед фашизмом только лишь начинает проникать в кровь* (46). Из всех критиков, откликнувшихся на роман Кьяры, один лишь Микеле Paro находит книгу "недостаточно глубокой" (43) и сожалеет, что Кьяра "не разделяет полностью чувства, которые заставляли браться за перо его старших товарищей" (43). Судя по интервью А.Моравиа в "Туттолибри" (34), его новый роман "1934" также обращен к трагическому периоду национальной истории - приходу к власти фашистов.
Самая актуальная, гуманная и острая тема современной мировой литературы - тема борьбы о угрозой фашизма, о самой возможностью такой угрозы - объединяет разные поколения писателей, открыто, связывающие свое творчество о современными проблемами итальянского общества.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Adontato Р . Ridateci il Marlo. - Unita, Roma, 1980, 8 ag., p.8.
111
2. Aitilo I. Lo aorittore a 11 potar*. - Romei Beri t Laterza, 1974. - UH,271 p. - Blbllogr.i p.261-269.
3. Arbaalno A. Oh* fa il Bel Paeae? t (L'intervlata). -Corriere della aera, Milano, 1980, 10 febbr., p.9"
4. Augiaa 0. Quando giocavamo. - Repubblica, Roma, 1980, 6 lugl.,, p.9*
5. Berardi O* II romanzo atorioo moderno italiano. -Unita, Roma, 1980, 11 dio., p.3*
6. Biagl B. / Reo. ad op. i Solaaoia L. L'affare Moro. -Palera" i Sellerie, 1978. - 189 p. - Corriere della aera, Milano, 1979, 20 lugl., p.9.
7. Celebre ее O. Il romanziere delle roae. [Reo. ad opJi loo U. Il nomo delta roaa. - Milanoi Boapianl, 1980. -513 p. - Uniti, Roma, 1980, 23 ott., p.9.
8. Caaaola C. Mal IV aeoolo 11 vero оошргошеаао atorloo i i L'interviste. - Tuttollbri, Torino, 1980, 16 febbr., H 213, p.5.
9. Ceaaola C. Letteratura e dieanao i Interviata e teatl / A cura di Tarizzo D. - Milano i Mondadorl, 1978. -166 p. - (Oli Oakart L 298).
10. Cavallari A. Гнес . ad opj t Sciaacla L. Dalle parti degli infedeli. - Palermo i Sellerie, 1979. - 87 p. -Corriere della aera, Milano, 1979, 9 dio., p.3*
11. Cullanti P. Reo. ad op.i Sciaacla L. Sicilia come metafora i L'intervista con M.Pedovani. - Milano i Monda-dori, 1979. - 133 p. - Paeae aera, Roma, 1979, 21 aett., p.9.
12. Cbluaano I"A. L'intervista. - Libri e riviste d'Italia, Roma, 1979, H 350/351, p.291.
13. Coletti L. Ci vuole 11 auo corragglo, signora li L'inter-viata con D'Bramo L. - Buropo, Milano, 1981, 7 die., H 49, p.117-121.
14. Dallamano P. [Ree. ad opJJi Arbaaino A. In questo atato. -Milano i Garzanti, 1978. - 19O p. - Paeae aera, Roma, 1978, 1 ott., p.17.
15. Dallamano P. Con l'affare Moro uno Sciasela morbido ad alta ""iarea*ivit". - Ibid., 20 ott., p.3*
112
16. Del Buono 0. [Reo. ad op^t Peliaati M., Santini A.
L'agave. - Roma i Rizzoli, 1981. - 184 p. - Ibid., 1981, 28 ag., p.15.
17. D'Eremo L. ^Rec. ad opj|: Corraggio e vilta degli intel-leotuall. - Milano i Rizzoli, 1977. - 33 p. - Porum italicum, Buffalo, 1978, voi.12, H 12, p.445-448.
18. D'Eremo L. Un giallo dalla memoria : L'intervista. -Uomini e libri, Milano, 1980, a.16, H 77, p.41.
19. Enriquez R. Come andiamo a cominciare? i L'interviata oon Scalfarl E. ed Biagl E. - Pamorama, Milano, 1981, 11 magg., H 786, p.65-67.
20. Pano 7. Alcuni instancabili apostoli delle catastrofe. -Popolo, Pordenone, 1980, 2 magg., p.6.
21. Praaaon A. [Reo. ad opJ" Chiara P. Vedro Singapore? -Milano i Mondadorl, 1981. - 240 p. - Osservatore polit. lett., Milano, 1981, H 6, p.105-106.
22. Ohezzi C. [Reo. ad opji Cassola C. Il ribelle. - Milano i Rizzoli, 1981. - 255 p. - Lettere, Milano, 1981, H 7/8/9, p.512-513"
23. Oorreaio V. L'Affare Moro attira nelle librerie. -Stampa, Torino, 1978, 29 aett., p.5.
24. Gramigna O. La menzogna del romanzo. - Repubblica, Roma, 1980, 13 aett., p.lOt*
25. Ouarnieri 8. Condizione della letteratura i Saggi sulla lett. ital. del novecento. - Roaa t Ed. Riuniti, 1975. -52 p. - (Nuova bibl. di cuiturai 136).
26. Maochiavelli L. L'interviata / oon Jatoati M. - Paeae aera, Roaa, 1979, 4 febbr., p.7.
27. Manacorda 0. Chiesa parche Eoo va aruote libere. - Ibid..
1980. 18 ott., p.5.
28. Marabini GJ L'ultimo Chiara. - Huova antologia, Roma,
1981. a.116, N 2138, p.155-157.
29. Marabini C. [Reo. ad op.] i Beo U. Il nome della roaa. -Milano t Bompiani, 1980. - 503 p. - Ibid., N 2137, ,p.153-156.
30. Massari G. Noi non slamo piu porci con le ali. - Tutto-libri, Torino,1980, 28 ging., H 224, p.3.
ts
31. Mauri V. [Ree. ad орД " Soiaaola 1*11 teatro della memoria. - Torinoi Einaudi, 1981. - 77 p. - Repubblica, Roma, 1981, 15 nov., p.16.
32. Mieli P. BR tinti di giallo. - Espresso, Roma, 1981, 19 apr., H 14, p.78.
33. Minnonne A. Il giallo italiano, il romanzo poliziesco. -Unita, Roma, 1981-, 20 lugl., p.3.
34. Moravia A. L'intervista aul romanzo "1934". - Tuttolibri, Torino, 1981, 18 lugl., В 69, p.5.
35. Ne e cimbe ni O. [Reo. ad op.} ~" Arbaeino A. Un раеве аепва . • Milano i Garzanti, 1977. - 353 p. - Corriere della aera, Milano, 1980, 12 mar., p.3.
36. Pendini 0.0. [Reo. ad op"l iMoravia A. La vita inferiore. Milano i Bompiani, 197 И . - 414 p. - forum italioua, Buffalo, 1979, voi.13, H 3, p.410-411.
37. Paesi M. В vero, eorlvo molto ma datemi le attenuanti i L'interviete / con Blagl E. - Unita, Roma, 1980, 11 dio., p. 10.
38. Piemontese F. Chi ha rapito lo studente affogato nella politica? - Paese aera, Roma, 1980, 1 ag., p.3"
39. Pirovano A. [Reo. ad op.j iAmandola 0. Un'isola. - Milano : Rlzzoll, 1981. - 252 p. - Lettere, Milano, 1981, H 3, p.213.
40. Plsu R. La finta sante mangiava ostie per scalare al paradiso. - Tuttolibri, Torino, 1981, 5 sett., К 10, p.415.
41. Porzio D. [Ree. ad op. Ш Moravia A. La vita intcriore. -Milano t Bompiani. 1970 Г - 414 p. - Panorama, Milano, 1978, 14 Ing., Я 638,p.19.
42. Raboni O. [,Reo. ad op.j i Arbaeino A. Un paese senza... -Milano i Garzanti, 1977. - 353 p. - Tuttolibri, Torino,
1980. 12 jen., N 10, p,9.
43. Rago M. [Reo. ed op.J t Chara P. Vedro Singepore? -Milano > Mondadori,1981. - 240 p. - Paese sera, Roma,
1981. 10 mar., p.3.
44. ftuncini R. Cavalieri della paura. - Unita, Roma, 1979, 15 apr., p.9.
114
45. Soalfarl В ., Biagi B. L'intervista. - Tuttolibri, Torino, 1981, 18 apr., 1 Г 92, p.3.
46. Scaramucci I. Reo. ad op. i Chiara P. Vedro Singapore? • Melano i Mondadori, 1981. - 240 p. - Ragguaglio libr., Milano, 1981, N 3, p.99.
47. Solasela L. Caccia alle streghe > L'intervista. - Europeo, Milano, 1978, 7 Juig., И 23, p.74-75.
48. Solasela L. Due tre cose ohe so di me. - Panorama, Milano, 1979, 5 lug., H 689, p.118-131.
49. Solasela L. Intervista / con Berardi 0. - Mondo, Milano, 1979, H 35, p.73.
50. Solasela L. L'intervista / con Viola 3. - Repubblica, Roma, 1981, 17 genn., p.5-7.
51. Trafaglia H. L'altra Italia di Amandola dall'esilio al confino. - Tuttolibri, Torino, 1980, 31 magg., H 220, p.9.
52. Zinoone O. Il giallo della super sinistra. - Corriere della sera, Milano, 1980, 5 lugl., p.12.